Между Сциллой и Харибдой (субъективные заметки народного депутата Чечено-Ингушской АССР о «Декларации о государственном суверенитете Чечено-Ингушской Республики» от 27.11.1990 г.)

Амин Осмаев

Между Сциллой и Харибдой (субъективные заметки народного депутата Чечено-Ингушской АССР о «Декларации о государственном суверенитете Чечено-Ингушской Республики» от 27.11.1990 г.)

 

  1. Вместо предисловия. «Сенсационная» Декларация

27 ноября 1990 г. произошло важное событие в жизни народа Чечено-Ингушетии, в этот день внеочередная  четвертая сессия Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР девятого созыва (практически единогласно, при одном воздержавшемся депутате), приняла Декларацию о государственном суверенитете автономии, преобразованной в Чечено-Ингушскую Республику (ЧИР). Примечательно, что Чечено-Ингушетия была в замыкающей группе   автономных республик России, принимавших подобный программный документ.  Содержание Декларации вызвало неподдельный интерес не только в республике, но и за ее пределами. Наряду с поддержкой, были высказаны критические замечания, свидетельствующие о том, что далеко не все правильно поняли суть некоторых положений Декларации. В результате, ординарное по «перестроечным временам» событие (в Советском Союзе шел тогда полным ходом, так называемый «парад суверенитетов» союзных республик, автономных республик и областей, автономных округов и т.д.) неожиданно оказалось в центре внимания средств массовой информации.

Информационным поводом для возникшего ажиотажа стало прошедшее по каналам информагентств сенсационное сообщение корреспондента ТАСС: «27 ноября 1990 г. 09 ч. 14 м. На территории Советского Союза родилось еще одно суверенное государство — Чечено-Ингушская республика. Об этом объявлено в декларации, принятой минувшей ночью народными депутатами этой бывшей автономной республики на Северном Кавказе.  В соответствии с духом этого документа, вступающего в силу с момента принятия, Чечено-Ингушская республика не входит ни в Российскую Федерацию, ни в Советский Союз. Она, как сформулировано в декларации, может вступать в договорные отношения с другими государствами и союзом государств, сохраняя при этом всю полноту власти на своей территории. Земля, ее недра, воздушное пространство, водные и другие природные ресурсы на территории Чечено-Ингушской республики объявлены исключительной собственностью ее народа. В республике будут верховенствовать собственные конституция и законы. 27 ноября объявлено днем национального возрождения чеченского и ингушского народов» [1].

В считанные часы, после появления этого сообщения, последовало опровержение Верховного Совета автономии, заявившего, что Чечено-Ингушская Республика из состава СССР и России не выходила, и ни один депутат на сессии с таким предложением не выступал.

Видимо, по этой причине, реакция союзных и российских властных структур на Декларацию о государственном суверенитете Чечено-Ингушской Республики была достаточно спокойной, обошлось без официальных санкций и протестов и, вскоре, шумиха вокруг Декларации в СМИ стала постепенно затихать. Позже перестроечные изменения были зафиксированы в соответствующих документах российской правовой системы, включая Конституцию РСФСР, а население Чечено-Ингушетии, вопреки инсинуациям, продолжало, как и вся страна, жить по законам СССР и РСФСР.

 

  1. Чечено-Ингушетия и «парад суверенитетов» автономных республик РСФСР

На мой взгляд, депутата и участника той внеочередной четвертой сессии Верховного Совета, ошибка журналиста и всех тех, кто потом, вольно или невольно, оказался втянут в кампанию дискредитации Верховного Совета ЧИР, заключалась в том, что они не делали никаких различий между понятиями «суверенитет» и «независимость». Да и само значение «популярного» слова «суверенитет», вокруг которого тогда разгорались нешуточные баталии, мало кто толком мог бы и объяснить.

Одни видели в этом понятии полную государственную независимость от союзного центра, другие повышение статуса до уровня союзной республики, а третьи видели в суверенитете способ получения льгот и преимуществ, необходимых для решения сложных социально-экономических, этнических и территориальных проблем. Такая многозначность толкования этого понятия нередко приводила к ошибкам и заблуждениям.

Подобное произошло и в данном случае: «бдительные» граждане, следуя за мнимым «духом Декларации» не придали должного значения «букве Декларации».  Иначе говоря, критики Декларации, увидевшие в ней сепаратизм, не заметили того, что в тексте документа не было ни единого слова о независимости и о выходе Чечено-Ингушетии из состава СССР и России.

Они, также, не обратили внимания на то, что Декларация о государственном суверенитете ЧИР по своей юридической природе представляла собой программное заявление депутатов об основных направлениях по разработке новой Конституции Чечено-Ингушской Республики. Причем по форме и содержанию она не очень отличалась от Деклараций о государственном суверенитете других автономных образований России. Во многом это было обусловлено тем, что у них была одна общая политико-правовая платформа: законы СССР в сфере национально-государственного устройства страны, принятые в 1990 году и Декларация о государственном суверенитете РСФСР.   Кроме того, народные депутаты Чечено-Ингушетии  внимательно изучили Декларации, которые приняли их коллеги из других автономных республик и пользовались, сделанными ими наработками при подготовке своего проекта Декларации.

Однако, как станет ясно позднее, главная причина вспышки «негодования» ряда московских СМИ заключалась не столько в ошибочном толковании понятий суверенитет и независимость, а сколько в том, что Декларация Верховного Совета Чечено-Ингушетии спутала расчеты могущественных сил, которые в тот период вели борьбу за власть в стране.

Между тем, в РСФСР уже близился к завершению процесс принятия автономными республиками Деклараций о государственном суверенитете. Первой автономной республикой, принявшей Декларацию о государственном суверенитете,  была Северо-Осетинская АССР – 20 июля 1990 г., ее примеру последовали Карельская АССР – 9 августа 1990 г., Коми АССР – 29 августа  1990 г., Татарская АССР – 30 августа 1990 г., Удмуртская АССР – 20 сентября 1990 г., Якутская-Саха АССР – 27 сентября 1990 г.,  Бурятская АССР – 8 октября 1990 г., Башкирская АССР – 11 октября 1990 г., Калмыцкая АССР – 18 октября 1990 г., Марийская АССР – 22 октября 1990 г., Чувашская АССР – 24 октября 1990 г., Чечено-Ингушская АССР – 27 ноября 1990 г., Мордовская АССР – 7 декабря 1990 г.  (Декларация о государственно-правовом статусе Мордовской республики), Тувинская АССР – 12 декабря 1990 г., Кабардино-Балкарская АССР – 31 января 1991 года. В отличие от других республик Дагестанская АССР 13 мая 1991 г.  приняла не Декларацию, а Постановление «О государственном статусе Дагестанской АССР».

Не отставали в этом отношении и другие автономные образования: некоторые области и округа принимали решения о повышении статуса и объявляли себя республиками (Адыгейская автономная область – 5 октября 1990 года, Чукотский автономный округ – 5 октября 1990 года, Ямало-Ненецкий автономный округ – 17 октября 1990 года, Горно-Алтайская автономная область – 25 октября 1990 года). Однако, далеко не все из них выдержали «испытания» суверенитетом: статус республик сохранили лишь Республика Адыгея и Республика Алтай.

Интересно отметить, что процесс «суверенизации» российских автономных республик шел очень быстрыми темпами и был завершен практически за четыре месяца (за исключением Кабардино-Балкарии, которая приняла Декларацию 31 января 1991 года), в то же время «парад суверенитетов» союзных республик продолжался на протяжении двух лет (Эстония – 16 ноября 1988 г. и Киргизия – 15 декабря 1990 г.). Скорость, с которой прошла кампания по принятию суверенитетов автономиями, была вызвана конкуренцией двух центров власти, находившихся в Кремле и в Доме Советов РСФСР, а также действиями региональной политической элиты, стремившейся использовать противостояние между М.С. Горбачевым и Б.Н. Ельциным для достижения собственных целей. В связи с этим, нельзя не обратить внимания и на то обстоятельство, что все Декларации российскими автономиями были приняты после 12 июня 1990 года – дня принятия Декларации о государственном суверенитете РСФСР. Из чего можно заключить, что федеральная властная элита, включившись в «парад суверенитетов» союзных республик,  тем самым способствовала  распространению процесса суверенизации среди российских автономий и усилению центробежных тенденций в стране.

Следует подчеркнуть, что в абсолютном большинстве Деклараций автономные республики провозглашали государственный суверенитет, отказывались от наименования автономная республика и повышали свой статус до уровня союзной республики, признавали землю, недра и другие природные богатства на их территории исключительной собственностью народа, объявляли Декларацию основой для разработки нового конституционного и текущего законодательства,  заключения федеративного и союзного договоров, ограничивали действие нормативных актов противоречащих суверенным правам республик. Но ни  одна из российских автономных республик не ставила в Декларации вопрос о выходе из состава РСФСР и СССР.

Однако, в ряде случаев в указанных декларациях автономий имелись некоторые отличия, которые отражали специфические особенности республик и, в тоже время не выходили за рамки союзного и российского законодательства того периода. Так   в Декларации Башкортостана отмечалось, что она действует с момента принятия и имеет силу закона, а Декларации Республики Тыва и Коми ССР предусматривали право выхода из состава СССР и РСФСР путем всенародного референдума. Кроме того, Татарстан первым среди российских автономий не упомянул в своей Декларации о нахождении республики в составе СССР и РСФСР.  Для такого решения у татарстанских депутатов, видимо, были свои веские причины, вытекающие из логики движения республики к формированию современных федеративных отношений между центром и регионами страны.Заслуживает  внимания и то, что 22 марта 1992 года, реформаторский курс, обозначенный в Декларации нашел поддержку на республиканском референдуме Татарстана. Вслед за этим 6 ноября 1992 года Верховный Совет Республики Татарстан принял новую Конституцию, где закрепил идеи и принципы, выдвинутые в Декларации о государственном суверенитете Республики Татарстан. Таким образом, этой автономии правовыми средствами и путем переговоров, удалось отстоять не только свою форму интеграции с Россией, но и опровергнуть прогнозы критиков, предрекавших республике катастрофу.  Сегодня республика Татарстан – полнокровный субъект Российской Федерации, динамично развивающийся край, где народы живут в обстановке мира, стабильности и согласия.

Иначе сложилась судьба Чечено-Ингушетии. Она распалась на две части: Чечню и Ингушетию, а ее многонациональное население пережило две кровопролитные войны, разруху и лишения. Перенесенные испытания укрепили волю чеченцев и ингушей в их стремлении к мирной жизни и созидательной деятельности   в единой многонациональной и многоконфессиональной стране – России, из состава которой, вопреки усилиям недругов, они никогда не выходили.

 

  1. Правдивая ложь. Мифы и мифотворцы

Среди многочисленных материалов, посвященных Декларации о государственном суверенитете Чечено-Ингушской Республики, к глубокому сожалению, практически нет серьезных аналитических работ, которые бы разъяснили, во-первых, чем руководствовались народные депутаты Чечено-Ингушетии, принимая Декларацию о государственном суверенитете, вызвавшую  жаркие споры и обвинения в сепаратизме, и, во-вторых, какие конкретно законы при этом ими были «нарушены»?

Целый ряд ученых, писателей, политиков затрагивая в своих трудах данную тему, в силу разных причин уходят в сторону от этих вопросов и никак не могут «подняться» выше пресловутого «духа Декларации». В подтверждение приведем выдержку из книги «Национальные отношения на Кавказе» известного специалиста по межнациональным отношениям профессора В.Д.  Дзидзоева: «…В 1990 г. Верховный Совет РСФСР принял Декларацию о государственном суверенитете Российской Федерации. После этого Декларацию о государственном суверенитете приняли Верховные Советы всех (кроме Дагестана) бывших автономных республик РФ. А ВС Татарстана и Чеченской республики приняли Декларации о государственной независимости, что фактически означает выход из состава Российской Федерации…» [2].

Конечно, любой ученый имеет право на свое собственное (даже ошибочное) мнение по поводу Деклараций Татарстана и Чечено-Ингушетии. Но с другой стороны, вызывает удивление, почему уважаемый профессор обходит молчанием важнейшие события, связанные с принятием Декларации небольшой и спокойной Северной Осетией, которая неожиданно для многих возглавила «парад суверенитетов» автономных республик России? Ведь не секрет, что за неделю до этого руководитель республиканской парторганизации Александр Дзасохов был избран членом Политбюро, секретарем ЦК КПСС. В политике такие совпадения встречаются нечасто и крайне редко бывают случайными. И не исключено, что одно из целей возвышения А.С. Дзасохова было использование его влияния и способностей в интересах союзного центра для распространения опыта Северной Осетии среди других регионов страны.  Возможно, этот проект должен был показать на практике, каким образом автономные республики, стремящиеся повысить свой статус до уровня союзных республик, смогут реализовать дополнительные полномочия, будучи в составе другой союзной республики – РСФСР и обновленного Союза СССР. Поэтому в интересах истины остается надеяться, что В. Дзидзоев в очередной книге объяснит этот политический феномен и даст читателям развернутый анализ процессов суверенизации в Северной Осетии.

А вот что пишет о Декларации Чечено-Ингушетии другой автор – Н.А. Андреев, в противоречивой, но по своему интересной книге «Трагические судьбы»: «…Чечней овладел зуд суверенизации еще до появления Дудаева. Генерал еще наслаждался поэмой «Тазит», а Завгаев уже подписал 27 ноября 1990 года Декларацию о государственном суверенитете Чечено-Ингушской Республики. Этот документ без затей фактически устанавливал независимость республики, в нем не упоминался ни СССР, ни РСФСР. В Москве не заметили этот дерзкий вызов целостности Советского Союза…»[3].

Нельзя не видеть, что в категорических заявлениях Николая Андреева заметно преобладает эмоциональный подход, ставящий под сомнение точность сделанных им оценок.  Давайте попробуем разобраться в том, насколько прав автор, представляя генерала Д.М. Дудаева этаким поэтическим романтиком, антиподом Председателя Верховного Совета Чечено-Ингушетии Д.Г. Завгаева, подписывающего Декларацию, своеобразный «манифест» о «независимости республики» и тем самым бросающим «дерзкий вызов целостности Советского Союза». Парадоксально, но факт, опровержение этого мифа содержится в той же книге Андреева, когда он описывает реакцию председателя комитета Верховного Совета Российской Федерации по вопросам законности, правопорядка и борьбе с преступностью Асламбека Аслаханова на выступление Д. Дудаева 25 ноября 1990 года на съезде чеченского народа, в котором последний обратился к чеченцам с призывом добиваться независимости, а себя предложил в качестве министра обороны. «Я, когда слушал выступление Дудаева, то насчитал четыре преступления, за которые его нужно было немедленно арестовать и отдать под суд. И ничего. Я позже разговаривал с Грачевым, Шапошниковым о Дудаеве: ведь это ненормально, когда советский генерал выступает с такими подстрекательскими призывами. Они мне говорят: Все нормально, Джохар – отличный парень, наш человек»[4].

Но все дело в том, что к тому периоду, о котором пишет Андреев, в мышлении «нашего человека» — члена КПСС, советского офицера Дудаева произошли глубокие изменения. Эти перемены стали наглядно проявляться после назначения его командиром авиационной дивизии  стратегического назначения, начальником гарнизона города Тарту. Здесь Д. Дудаев «наслаждался» не только поэмой А.С. Пушкина «Тазит» и другими литературными шедеврами, но и внимательно изучал заявления и практику действий «народных фронтов» Эстонии и Латвии, литовского «Саюдиса». За короткий срок он овладел «псевдодемократической риторикой», приобрел репутацию «мятежного генерала», наладил доверительные отношения с представителями эстонских национальных движений, добивавшихся выхода Эстонии из состава СССР.

Под их влиянием начался процесс перерождения именитого командира и талантливого летчика Джохара Дудаева в тщеславного и беспринципного политикана, одержимого идеей фикс (независимость или смерть). Как с гордостью вспоминает его супруга Алла Дудаева (книга «Миллион первый») на одном из городских праздников произошло необычное для того времени событие: «Первый огромный черно-сине-белый трепещущий флаг взмыл над городом Тарту на военном самолете еще до признания независимости Эстонии. Эстонцы не верили своим глазам, ошеломленные, они пожимали друг другу руки и неотрывно смотрели вверх»[5]. Нужно отметить, что подобного рода популистские поступки позволили Д.Дудаеву сохранить связи с эстонскими радикалами и после увольнения с военной службы. Поэтому не случайно первая мемориальная доска памяти Д.Дудаева появилась 20 июля 1997 года именно в Тарту.

Что касается замечания: «в Москве не заметили этот дерзкий вызов (Декларация о государственном суверенитете Чечено-Ингушской Республики) целостности Советского Союза», то оно полностью не соответствует действительности. И в Кремле, и в Доме Советов РСФСР все заметили и взяли на заметку поведение строптивого парламента горской республики. Среди тех, кто обратил внимание на Декларацию о государственном суверенитете Чечено-Ингушской Республики был и такой известный российский политик, как первый заместитель Председателя Верховного Совета РСФСР Р.И. Хасбулатов. Он не только заметил это событие, но и счел необходимым выразить свое мнение по данному поводу в книге «Размышления о войне и мире»: «…Пикантность содержания этой декларации состояла в том, что Чечено-Ингушетия объявлялась «свободной» и от СССР, и от Российской Федерации, и на ее территории переставали действовать как союзные, так и российские законы (идея Доку Завгаева).

Позже отвечая на многочисленные вопросы о том, почему он, генерал Советской армии, осуществлявший ковровые бомбардировки афганских городов и сел, так рьяно борется за суверенитет Чеченской Республики, Дудаев вполне резонно обосновывал свою линию поведения. В частности, он ссылался на то, что законодательный орган республики принял эту декларацию, а он всего лишь стремился выполнить волю законодателя. Возражать было, откровенно говоря, невозможно.

Тогда ему задавали другой вопрос: почему вы генерал Дудаев, призвали народ разогнать этот Верховный Совет Чечено-Ингушетии, если он был так хорош, что вы выполняли его волю? Дудаев опять-таки отвечал весьма логично: да он призвал свергнуть Верховный Совет республики, который пошел за путчистами в августе 1991 г. и откровенно выступил прежде всего против популярных среди чеченского народа российских руководителей – Ельцина и Хасбулатова, объявивших борьбу с ГКЧП и потребовавших возвращения из изоляции президента СССР Горбачева» [6].

Учитывая «затруднительное» положение Руслана Хасбулатова, которому нечем возразить Д.Дудаеву, «разогнавшему» Верховный Совет ЧИР, «пошедшего за путчистами», попробуем помочь ему наводящими вопросами. Первый вопрос. Не могли бы Вы процитировать какую-нибудь часть Декларации о государственном суверенитете Чечено-Ингушской Республики, подтверждающую ваше заявление о том, что в ней «Чечено-Ингушетия объявлялась «свободной» и от СССР, и от Российской Федерации, и на ее территории переставали действовать как союзные, так и российские законы (идея Доку Завгаева)»?

Второй вопрос. Назовите, пожалуйста, официальный документ, подтверждающий поддержку Верховным Советом Чечено-Ингушетии ГКЧП и «выступления» против популярных Б. Ельцина и Р. Хасбулатова?

Третий вопрос. Почему Вы — один из самых прозорливых политиков,  видный российский государственный деятель не смогли разглядеть в «логике Дудаева» в отношении Верховного Совета Чечено-Ингушетии неуемную жажду власти, наглость и бесстыдную ложь, по сути, полностью совпадающую с циничной логикой серого волка известного персонажа басни Крылова «Волк и ягненок»? Ведь если отбросить слова суверенитет, декларация, путчисты и прочую политическую трескотню, то по смыслу ответов Дудаева на «многочисленные вопросы» получается точно то-же, что у серого волка:

«Молчи! Устал я слушать.

Досуг мне разбирать вины твои, щенок!

Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать».

До сих пор остается загадкой, почему «аппетиты» и экстремистские действия  Дудаева и его сообщников не насторожили центральные органы власти? Эта ошибка потом дорого обошлась народу и государству. Беззаконие начало набирать силу и породило мятежную Чеченскую республику Ичкерия, на гербе которой было размещено изображение волка.

Возможно, когда-нибудь мы услышим правдивые ответы на эти и другие вопросы: о государственном перевороте в Чечено-Ингушетии, о террористических акциях  против народных депутатов и  Верховного Совета Чечено-Ингушетии, о преступлениях против человечности, организованными «романтиком» в «волчьей шкуре» и его московскими покровителями. А пока читая тенденциозные строки некоторых авторов, «паразитирующих» на теме Декларации о государственном суверенитете Чечено-Ингушской Республики хочется с горечью повторить вслед за М.Ю. Лермонтовым: «Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно».

Между тем, чтобы разобраться: кто, когда и в какой последовательности бросал «вызовы» целостности СССР и РСФСР достаточно нажать кнопку компьютера, сделать соответствующий запрос или открыть книгу, посвященную процессу, получившего название «парад суверенитетов». Наиболее пытливым читателям можно порекомендовать прочитать Конституцию РСФСР 1978 года в редакции от 15 декабря 1990 года, где Статья 71 гласит: «В Российской Советской Федеративной Социалистической Республике состоят автономные советские социалистические республики: Башкирская, Бурятская, Дагестанская, Кабардино-Балкарская, Калмыцкая, Карельская, Коми, Марийская, Мордовская, Северо-Осетинская, Татарская, Тувинская, Удмуртская, Чечено-Ингушская, Чувашская, Якутская».

И уже самым упорным стоит обратиться к Конституции РСФСР в редакции от 1 ноября 1991 года, где статья 71 утверждает:

«В Российской Советской Федеративной Социалистической Республике состоят советские социалистические республики: Башкирская, Бурятская, Дагестанская, Кабардино-Балкарская, Калмыцкая, Карельская, Коми, Марийская, Мордовская, Северо-Осетинская, Татарская, Тувинская, Удмуртская, Чечено-Ингушская, Чувашская, Якутская».

В обеих редакциях Конституции РСФСР четко и однозначно указывается, что Чечено-Ингушская Республика находится в составе РСФСР. Причем, за все время, после принятия Декларации, ни одна государственная структура, ни одна международная организация: ни прямо, ни косвенно не поставила под сомнение этот факт. Приведенные доводы дают серьезные основания для того, чтобы задуматься над содержанием сомнительных мифов о Декларации Чечено-Ингушетии и о целях, распространяющих их мифотворцев.

Становится окончательно ясно, что для некоторых писателей, главное не поиск истины, а формирование в общественном сознании ложного образа Чечено-Ингушетии, управляемой «коварным» Верховным Советом, «являвшимся», по их мнению,  с одной стороны — центром дезинтеграционных процессов в стране, а с другой стороны — опорой ГКЧПА так как за этими смехотворными, противоречащими друг другу обвинениями, «шитыми белыми нитками» нет никакой доказательной базы, то остается предполагать, что информационный «шум» вокруг ее Декларации является элементом пропагандистской кампании, с целью отвлечь внимание от реальных причин и виновников развала СССР.

 

  1. Почему я голосовал за Декларацию о государственном суверенитете Чечено-Ингушской Республики

Если говорить кратко, то среди множества причин, повлиявших на мое личное решение проголосовать за принятие Декларации о государственном суверенитете Чечено-Ингушской Республики, главным было стремление предотвратить ее распад. Думаю, что и другие коллеги разделяли со мной чувство тревоги за будущее республики.  Для этого, если глядеть правде в глаза, были созданы реальные социально-политические и правовые предпосылки. Они появились в ходе политики перестройки советской государственной системы и ожесточенной борьбы за власть в Москве между М. Горбачевым и Б. Ельциным. Особенно остро  негативные тенденции, подрывающие стабильность общественной жизни стали проявляться в ходе реализации политики «суверенизации» автономий. В сентябре 1989 г. под руководством М. Горбачева проходит Пленум ЦК КПСС, который принимает решение «Поднять роль и правовой статус национальной автономии».

Вслед за этим М. Горбачев инициирует принятие целого ряда законов: «Закон СССР от 3 апреля 1990 года «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР»;

«Закон СССР от 10 апреля 1990 года «Об основах экономических отношений Союза СССР, союзных и автономных республик»;

«Закон СССР от 26 апреля 1990 года «О разграничении полномочий между Союзом СССР и субъектами федерации».

Из содержания перечисленных законов следовало, что автономные республики признаются государствами, равноправными субъектами Федерации, которые могут входить в состав союзных республик на основе свободного самоопределения народов, отношения между ними должны строиться на договорных началах, они обладают всей полнотой власти на своей территории вне пределов полномочий, переданных ими в ведение Союза СССР и союзных республик. За народами автономных республик и автономных образований сохранялось право на самостоятельное решение вопроса о пребывании в Союзе ССР или в выходящей союзной республике, а также на постановку вопроса о своем государственно-правовом статусе.

Опираясь на эти правовые акты М. Горбачев, вероятно, рассчитывал добиться выравнивания статуса союзных и автономных республик, привлечь региональных лидеров к подписанию нового Союзного договора, а также усилить свои позиции во взаимоотношениях с руководителями союзных республик и, прежде всего, с Б. Ельциным.

Вместе с тем, Б. Ельцин и его окружение негативно восприняли предпринятые М. Горбачевым законодательные инициативы, так как, по их мнению, 16 автономных республик становились независимыми от РСФСР и подрывали целостность России. Чтобы отвести этот «удар» и обеспечить  перевес сил на других стратегически важных направлениях Б.Ельцин добивается принятия 12 июня 1990 года первым съездом народных депутатов РСФСР  «Декларации о государственном суверенитете РСФСР».

В этом документе в качестве контраргументов Ельцина в споре с Горбачевым особое внимание привлекают статьи 4, 5 и 9:

Статья 4. «Государственный суверенитет РСФСР провозглашается во имя высших целей — обеспечения каждому человеку неотъемлемого права на достойную жизнь, свободное развитие и пользование родным языком, а каждому народу — на самоопределение в избранных им национально-государственных и национально-культурных формах».

Статья 5. «Для обеспечения политических, экономических и правовых гарантий суверенитета РСФСР устанавливается:

полнота власти РСФСР при решении всех вопросов государственной и общественной жизни, за исключением тех, которые ею добровольно передаются в ведение Союза ССР;

верховенство Конституции РСФСР и Законов РСФСР на всей территории РСФСР; действие актов Союза ССР, вступающих в противоречие с суверенными правами РСФСР, приостанавливается Республикой на своей территории. Разногласия между Республикой и Союзом разрешаются в порядке, устанавливаемом Союзным договором;

исключительное право народа на владение, пользование и распоряжение национальным богатством России;

полномочное представительство РСФСР в других союзных республиках и зарубежных странах;

право Республики участвовать в осуществлении полномочий, переданных ею Союзу ССР».

Статья 9. «Съезд народных депутатов РСФСР подтверждает необходимость существенного расширения прав автономных республик, автономных областей, автономных округов, равно как краев и областей РСФСР. Конкретные вопросы осуществления этих прав должны определяться законодательством РСФСР о национально-государственном и административно-территориальном устройстве Федерации».

После принятия Декларации о государственном суверенитете РСФСР Б. Ельцин совершает поездку по регионам России и делает ряд громких заявлений, среди которых выделяется, сделанное в Казани 6 августа 1990 года, знаменитое обращение: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить». Аналогичного содержания слова были произнесены и во время пребывания в Уфе 12 августа, а затем 15 августа на митинге в Стерлитамаке: «Мы говорим народам Башкирии, мы говорим Верховному Совету, правительству Башкирии: возьмите ту долю власти, которую сами сможете проглотить…Если вы решите: и недра, богатства, земля Башкирии — это собственность народов Башкирии, — значит так оно и будет… Нефть и газ Башкирии принадлежат ей, и только она вправе распоряжаться своими богатствами. Хватит, достаточно вас грабили! … Если Башкирия заявит о своем суверенитете, мы будем уважать этот суверенитет»[7].

Касаясь этой темы, писатель Олег Мороз в книге «Ельцин против Горбачева, Горбачев против Ельцина» цитирует Б.Ельцина: «Для России же единственным способом сохранить автономии в своем составе было − предоставить им как можно большую свободу».   Именно так позднее, в 1996 г., Ельцин объяснял произнесенную им знаменитую фразу: «Про суверенитет было сказано то, что нужно, в нужном месте и в нужное время. Чем можно было остановить сепаратизм автономий, не имея еще необходимых властных и экономических рычагов, которые были в то время сосредоточены в ЦК и союзных министерствах? Было найдено нестандартное решение, в чем-то похожее на тактику «встречного пожара»: когда горит лес, пожарные, точно рассчитав траекторию, пускают навстречу стене огня встречный пожар. И огонь, захлебнувшись, глохнет. Так вот, начало этой сложной работы часто ассоциируется с моей фразой, сказанной в Казани, − «Берите суверенитета столько, сколько сможете проглотить». И наш расчет оправдался».

Позднее Ельцину придется затратить немало сил, чтобы погасить запаленный им «встречный пожар», чтобы не допустить распада России. Возможно, он даже придет к заключению, что сила и направление «встречного пожара» были рассчитаны не очень точно. Но это потом. Теперь же, в августе 1990-го, став председателем российского парламента и объезжая «владенья свои» (напомню строчки из Некрасова: «Мороз-воевода дозором обходит владенья свои»), он предавался эйфории, не слишком думая о последствиях» [8]. Однако, если быть объективным, то нужно признать, что Ельцин лишь творчески развивал «тактику встречного пожара» в политике, автором которой был М.Горбачев с его идеей «Поднять роль и правовой статус национальной автономии».

Таким образом, страна была поставлена перед нелегкой дилеммой: выбрать один из двух проектов суверенизации автономных образований, авторами которых являлись Президент СССР М.С. Горбачев и Председатель Верховного Совета РСФСР Б.Н. Ельцин. Естественно, что реакция людей на эти идеи была различной: от полного неприятия до выражения безудержного восторга. Среди недовольных граждан были и народные депутаты России, которые публично выступали  против «парада суверенитетов» как союзных республик, так и автономных образований. В числе тех, кто бил тревогу был автор термина «парад суверенитетов» Петр Зерин, народный депутат РСФСР, который выступая на внеочередном съезде народных депутатов РСФСР в декабре 1990 года заявил: «В нынешнее время в связи с обострением межэтнических отношений в нашей стране, а также процессами развала Союза ССР выражают тревогу не только все здоровые силы нашей страны, но и Европейское сообщество. Парад суверенитетов оборачивается войной, от которой страдают все, в том числе и его инициаторы. Распад экономических связей, усиление сепаратизма, рассогласованность союзных и республиканских законов … И, как следствие, – повседневный паралич власти и всеобщая неразбериха» [9]. Однако ни эти, ни другие предупреждения не смогли вывести политические элиты и маргинальные слои общества из состояния эйфории и остановить процесс «победного шествия парада суверенитетов» по стране.  Он продолжал развиваться стремительными темпами «всасывая» в себя огромное количество людей, республики, края, области, округа.

В «водоворот» суверенизации постепенно стало затягивать и Чечено-Ингушскую автономную республику.  В ней сторонниками варианта Б. Ельцина в основном выступили представители национальных движений, которые координировали свои действия в этом направлении с группой народных депутатов РСФСР и ЧИАССР.  В поддержку горбачевского варианта высказывались республиканская политическая элита: руководители предприятий, партийных, советских органов, часть интеллигенции. Но основная масса населения не понимала суть идей суверенизации и споров между Горбачевым и Ельциным, и жила в обстановке тревожного ожидания грядущих перемен.

 

  1. Как происходила подготовка Декларации, мое видение политической ситуации

Между тем, в этот период резко возросла активность оргкомитета по восстановлению ингушской государственности, который, опираясь на решения 2 съезда ингушского народа, проводил многочисленные акции с требованиями о возвращении ингушам Пригородного района и восстановления Ингушской Республики в составе РСФСР. Свои требования выдвигали ногайцы и терские казаки.   Так, 4 ноября 1990 года на Чрезвычайном съезде ногайцев и терского казачества была принята «Декларация о самоопределении коренных народов Ногайской степи». Текст Декларации начинался такими словами: «Мы, делегаты чрезвычайного объединенного съезда ногайского народа и терского казачества, выражая волю своих народов и поддерживая их суверенные права на самоопределение, заявляем об антигуманности Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 9 января 1957 года № 724/4 в части, касающейся расчленения Ногайской степи и передачи ее в три административно-территориальные деления (ДАССР, ЧИАССР, Ставропольский край)» [10].

Указанный акт возвещал о создании на территории «Ногайской степи»

национально-государственного образования – республики ногайцев и терского казачества в составе РСФСР. В нее по замыслу организаторов съезда наряду с другими территориями должны были войти земли Затеречья Чечено-Ингушетии.

Постепенно активная часть основных этнических групп Чечено-Ингушетии в той или иной форме сформулировала свои идеи и цели, обозначила границы гипотетических национально-территориальных образований и пыталась довести их до сведения населения, местных и столичных органов государственных власти. На очереди были чеченцы, которые не без удивления наблюдали за тем, как представители братских народов «делят» республику. Группа представителей национальной интеллигенции инициировала проведение 23-25 ноября 1990 года общенационального съезда чеченского народа. Съезд объявил «необходимым провозглашение государственного суверенитета Чеченской Республики — Нохчичьо и предложил Верховному Совету рассмотреть «Декларацию о государственном суверенитете Чеченской Республики» на сессии парламента республики.

На другой день, после завершения работы съезда,  26 ноября 1990 года открылась внеочередная четвертая сессия Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР девятого созыва. В ней приняли участие 141 из 175 народных депутатов ЧИАССР, а также народные депутаты РСФСР и СССР от Чечено-Ингушской АССР, представители партийных, советских, комсомольских органов, общественности и СМИ. Для ясного понимания процессов, происходивших на сессии, важно знать качественный состав депутатского корпуса Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР. Поэтому воспользуемся официальными данными, распространенными среди парламентариев мандатной комиссией Верховного Совета:

«В Верховный Совет Чечено-Ингушской АССР в марте-июне 1990 года было избрано170 депутатов (Прим. После довыборов  к 27 ноября численность депутатов составила 175 человек). В числе народных депутатов Чечено-Ингушской АССР членов и кандидатов в члены КПСС 143, или 84 процента; беспартийных 27, или 16 процентов, в том числе 2 члена ВЛКСМ. Депутатами было избрано 8 женщин, что составляло 4,7 процента.

В числе депутатов 17 рабочих и колхозников, 31 руководитель и специалист, 35 работников науки и культуры, литературы и искусства, просвещения и здравоохранения, 28 работников партийных, 21 советских органов, 3 профсоюзных и комсомольских работника.

Возрастной состав народных депутатов ЧИАССР следующий до 29 лет 6 депутатов, от 30 до 49 лет – 120 , от 50 лет и старше 44 депутата.

Народные депутаты Чечено-Ингушской АССР имеют образование высшее 158, или 93 процента; среднее 10, или 6 процентов; 17 депутатов имеют ученую степень и ученое звание.

В числе народных депутатов 71 награжден орденами и медалями СССР. Депутатами высшего органа государственной власти республики избраны представители 5 национальностей, в том числе чеченцев – 113, русских – 28, ингушей – 23, украинцев – 5, армян – 1»[11].

Безусловно, это были настоящие советские патриоты, достойные и уважаемые люди, завоевавшие право быть народными депутатами республики в острой конкурентной борьбе на первых свободных демократических выборах в Чечено-Ингушетии. Им предстояло 26 ноября 1990 года на сессии рассмотреть 10 вопросов, в том числе вопрос: О Декларации «О государственном суверенитете Чечено-Ингушской Советской Республики».

К тому времени, как пишет известный писатель и публицист Н.А. Зенькович в книге «Тайны ушедшего века»: «Верховный Совет располагал уже 14 проектами о государственном суверенитете. Столько вариантов было предложено различными комиссиями, творческими группами и даже отдельными гражданами. Просьба съезда была выполнена: его проект декларации в числе других был обнародован на сессии. Какому варианту из представленных 14 отдать предпочтение? После бурных дебатов пришли к решению: создать обобщенный вариант всех проектов, отражающий интересы всех народов, проживающих на территории республики, в том числе чеченского. Этот документ и был принят сессией – гласно, открыто, на виду у всех.

Декларацию о государственном суверенитете ЧИР поддержало все население республики, все общественные движения. И только лидер Вайнахской демократической партии Зелимхан Яндарбиев остался при своем мнении»[12].

В целом можно согласиться с оценками Н.Зеньковича четвертой сессии Верховного Совета. Вместе с тем возникает желание дополнить его, обратиться к отдельным нюансам процессов, происходивших на этом заседании народных депутатов республики. Прежде всего, это касается дискуссии о выборе формы и содержания «суверенизации» (по Горбачеву или по Ельцину) для Чечено-Ингушетии. Эта тема звучала практически в каждом выступлении депутатов, как и вопрос о том, в каком статусе Чечено-Ингушетия будет строить свои отношения с другими республиками, государствами и союзом государств. Некоторые депутаты предлагали отложить принятие Декларации, так как было неясно, какими будут окончательные варианты проектов Союзного и Федеративного договоров, а также Конституции Российской Федерации. Другие депутаты вполне резонно указывали на то, что избиратели могут не понять причин второго по счету отказа от принятия Декларации, в то время как большинство республик РСФСР уже приняли их и подняли свой статус до уровня союзной республики.

В ходе дискуссии были найдены ответы на эти острые вопросы и решения, которые удовлетворили практически всех участников сессии: коммунистов, демократов, национал-патриотов и даже тех, кто выступал с независимых позиций. Они в обобщенном виде прозвучали приблизительно так: Чечено-Ингушетия в соответствии с Конституцией ЧИАССР и другими республиканскими законами находится в составе РСФСР и СССР. Что касается договорных отношений Чечено-Ингушетии с другими суверенными республиками и союзом государств, то они будут заключаться на основе Декларации и новой Конституции Чечено-Ингушской Республики. Безусловно, указанные положения нужно было более четко отразить в Декларации, но тогда это казалось настолько самим собой разумеющимися, что никто не догадался внести такое предложение.

В процессе обсуждения статей проекта Декларации не нашло поддержки предложение Президиума Верховного Совета   назвать республику: Чечено-Ингушская Советская Республика.  Депутаты большинством голосов приняли решение назвать ее Чечено-Ингушской Республикой.

Сессия также отклонила предложение группы участников заседания о паритете во взаимоотношениях двух народов: ингушей и чеченцев, объединяющихся в государство.  Подавляющее большинство народных депутатов было едино в том, что носителем суверенитета и источником власти в Чечено-Ингушской Республике является весь ее многонациональный народ и недопустимо «растаскивать» вопрос о суверенитете по «национальным квартирам».

В напряженной обстановке проходили дебаты вокруг, так называемого «ингушского вопроса». После бурных и продолжительных дискуссий, которые сопровождались уходом из зала заседания ингушских депутатов, согласительная комиссия нашла приемлемое решение для преодоления возникших разногласий, что позволило сессии включить в текст Декларации статью 17  в следующей редакции:

«Территория Чечено-Ингушской Республики не может быть изменена и использована без ее согласия.

Чечено-Ингушская Республика подтверждает справедливое требование ингушского народа о восстановлении национальной государственности и необходимость решения вопроса возврата территорий, принадлежащих ему и отторгнутых в результате сталинских репрессий — Пригородного района и части территории Малгобекского района в пределах их бывших границ, а также правобережной части города Орджоникидзе (Владикавказа).

Союзный договор будет подписан Чечено-Ингушской Республикой после решения вопроса возврата отторгнутых территорий Ингушетии.

Территориальные споры Чечено-Ингушской Республики с другими республиками решаются только путем переговоров.

Чечено-Ингушская Республика самостоятельно определяет свое административно-территориальные и национально-территориальное деление» [13].

В связи с принятием Декларации народные депутаты приняли постановление о применении на территории Чечено-Ингушской Республики законов ЧИАССР, РСФСР и СССР, не противоречащих Декларации о государственном суверенитете республики. На сессии были также рассмотрены и другие вопросы. Утром 27 ноября 1990 года внеочередная четвертая сессия Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР девятого созыва завершила свою работу.                                              

 

  1. Ингушский вопрос

Позже противники принятой Декларации, критикуя отдельные статьи этого документа, высказывали недоумение по поводу «легкомысленности» депутатов, увязавших вопрос подписания Союзного договора с возвращением ингушам земель, отторгнутых после ликвидации  ЧИАССР в 1944 г., выражали сомнение в том, что Северная Осетия согласится с подобным решением. Такая позиция свидетельствовала о серьезном недопонимании частью общества остроты существующей проблемы и стремления Верховного Совета Чечено-Ингушетии предотвратить любой ценой, даже путем принятия непопулярных решений, кровопролитие братских народов.  Кроме того, критики по существу выступали против выполнения важнейшего Закона РСФСР «О реабилитации репрессированных народов» в части территориальной реабилитации, что было недопустимо как с правовой точки зрения (законы должны обязательно выполняться), так и с позиций принципов справедливости, нравственности и морали. Причем следует обратить внимание на то, что эти вопросы ставились перед депутатами не только ингушами и чеченцами, но и представителями казачества и ногайского народа. Все это четко говорило о наличии серьезных проблем в межнациональных отношениях, которые необходимо было решать спокойно, шаг за шагом в соответствии с принятыми государством правовыми актами.

Что касается того согласится или не согласится Северная Осетия выполнять вышеназванный закон, то мне кажется, что осетины — мудрый народ, и он рано или поздно примет правильное и законное решение. В связи с этим, я хотел бы привести фрагмент из книги « В поисках пути» выдающегося сына чеченского народа  Лечи Умхаева: «В ходе подготовки съезда ко мне, как председателю оргкомитета по подготовке съезда Чеченского народа приехали представители ингушского оргкомитета из Пригородного района (Ахильгов С.-С. с товарищами) и рассказали, что одной из причин нежелания руководства Осетии решить проблему возвращения ингушских территорий является то, что чеченцы якобы не поддерживают ингушей в этом вопросе, а самостоятельно решить эту проблему ингушам не под силу. И был бы очень желательным приезд представителей чеченской части депутатского корпуса Верховного Совета Чечено-Ингушской республики для демонстрации поддержки своим братьям.  Мы согласились, и, в составе четырех человек: Осмаева А., Цобаева Х., Разыханова А. и меня буквально на следующий день поехали в Осетию. Было это в сентябре 1990 г. Приехав во Владикавказ, в Верховный Совет Осетии, мы попросили доложить, что приехала группа чеченцев-депутатов. Нас сразу же встретил А. Галазов (Председатель Верховного Совета СОАССР), а узнав о цели визита собрал в своем кабинете своих заместителей, Председателя Сов.Мина С. Хетагурова, его заместителей, в общей сложности 9 человек из высшего руководства Осетии.

Состоялся серьезный и обстоятельный разговор о цели нашего визита. Мы однозначно заявили, что проблема возвращения отторгнутых ингушских территорий волнует чеченцев не в меньшей мере, чем ингушей и что мы будем настаивать на ее спокойном и справедливом решении. После длительного обсуждения было признано, что осетинское руководство готово вернуть земли Пригородного района, за исключением правобережной части Владикавказа, которая, по их словам, сосредотачивает ¾ промышленного потенциала Осетии и передача, которой ставит крест на самом факте существования Осетии как Республики. Учитывая то, что для ингушей эта часть вопроса была очень серьезна, а осетинская сторона явно не готова была уступить по этому пункту, мной был задан А. Галазову вопрос, а готовы ли они в обмен на правобережную часть Владикавказа к обсуждению вопросов о передаче одного из других промышленных городов-центров Осетии. На что он ответил утвердительно. Для доказательства серьезности своих намерений мы попросили их создать комиссию для начала переговорного процесса по данной проблеме. Комиссия, в нашем присутствии была определена. Председателем ее был назначен 1-ый заместитель Председателя Верховного Совета – Ю. Бирагов.

За нами оставалось только создать такую же полномочную комиссию с ингушской стороны и обеспечение нормального, без эксцессов, хода переговоров.  С этой радостной, по нашим соображениям вестью мы приехали в Назрань, где нас ждало руководство Ингушского оргкомитета и активисты партии «Нийсхо» во главе с И. Кодзоевым. Нас в буквальном смысле слова огорошили, заявив, что без возращения правобережной части города Владикавказа никакого переговорного процесса в принципе быть не может. И даже были упреки в том, что мы заняли якобы недостаточно жесткую позицию по этому вопросу.

Мы высказали все то, что мы думаем по этой линии ингушских лидеров, а также о ее возможных последствиях и уехали. На этом переговорный процесс с нашим посредничеством сорвался. Хотя переговорный процесс на уровне Верховных Советов Чечено-Ингушетии и Осетии продолжался достаточно активно, и вопрос был очень близок к своему положительному решению»[14].

От себя лишь добавлю, что последующие драматические события, связанные с распадом Чечено-Ингушетии, осетино-ингушскими столкновениями отодвинул решение этого вопроса на далекую перспективу. Львиная доля вины за это, по моему мнению, лежит на чеченских, ингушских и осетинских национал-радикалах, отдельных представителях федерального центра, занимавшихся якобы урегулированием ингушско-осетинских отношений.

 

Заключение

Возвращаясь в заключение к Декларации, хочу отметить, что компромиссы, достигнутые на сессии и нашедшие отражение в тексте этого документа, позволили Верховному Совету сформулировать политико-правовые приоритеты Чечено-Ингушетии, снизить до минимума накал внутриполитической борьбы, предотвратить раскол республики на части и отодвинуть надвигающуюся на нее катастрофу до 19 августа 1991 года. И это были главные итоги четвертой внеочередной сессии Верховного Совета Чечено-Ингушской Республики девятого созыва.

Именно после этого противниками Верховного Совета и его руководства была организована кампания по дискредитации Декларации «О государственном суверенитете Чечено-Ингушской Республики», которую я рассматриваю, как месть отдельных влиятельных деятелей из окружения Горбачева и Ельцина, не получившего ясного ответа на вопрос: на чьей стороне будет Верховный Совет Чечено-Ингушский Республики в схватке за власть между Кремлем и Домом Советов РСФСР. Очень интересны в этом отношении некоторые факты, которые приводит С.С. Говорухин в брошюре «Комиссия Говорухина»: «Весной 1991 года в рамках приуроченной к выборам деловой поездки по России, Чечено-Ингушетию посетил Председатель Верховного Совета РСФСР и кандидат в Президенты Б.Н. Ельцин. Он выразил поддержку суверенитету Республики, повторив свой известный тезис: «Берите столько суверенитета, сколько можете проглотить».

Трудно поверить, что Ельцин, повторяя свою печально знаменитую фразу о суверенитете во время предвыборной горячки, не понимал, во что это выльется. Значит давал обещания с единственной целью – получить (любой ценой!) голоса избирателей. Так оно и случилось. На президентских выборах (12 июня) 1991 г. за Б. Ельцина в Чечено-Ингушской республике было подано 80% голосов – много больше, чем по России в целом.  Вот это и есть то, что мы называем «грязной» политикой – извлекать личную выгоду любой ценой, даже в ущерб государственным интересам»[15].

Через несколько месяцев в Чечено-Ингушетии был совершен государственный переворот, организованный Д. Дудаевым и его московскими покровителями под надуманным предлогом о поддержке Верховным Советом и Д. Завгаевым августовского ГКЧП. Этот смертельный предательский удар привел к гибели Чечено-Ингушской Республики и положил начало трагедии народов, проживавших на ее территории.

Говорят, что история не терпит сослагательного наклонения. Но, каждый раз, мысленно возвращаясь к 27 ноября 1990 года,  невольно размышляешь над тем, какой должна  была быть альтернатива принятой Декларации о государственном суверенитете. Однако после раздумий неизменно приходишь к выводу: принятая Декларация о государственном суверенитете Чечено-Ингушетии полностью соответствовала тогдашней общественно-политической обстановке в стране и интересам многонационального народа республики.

Книга, посвященная Декларации о государственном суверенитете Чечено-Ингушской Республики, уже давно должна была быть написана профессионалами: юристами, историками, писателями. Но, к глубокому сожалению, такой книги до настоящего времени  не существует и события, связанные с принятием этого важнейшего документа остаются предметом политических спекуляций, кривотолков и поверхностных рассуждений. Я взялся за эту работу по трем причинам:

— во-первых, чтобы разрушить стену лжи, возведенную вокруг Верховного Совета Чечено-Ингушетии сепаратистами и их пособниками;

— во-вторых, из-за намерения привлечь народных депутатов ЧИАССР, заинтересованных лиц и организации к реалистическому освещению событий, произошедших 25 лет назад в Чечено-Ингушетии и развеять миф о выходе Чечено-Ингушской Республики из состава СССР и РСФСР;

— в-третьих, чтобы дать отпор тем, кто раньше под маской «суверенизации» разрушал СССР, а сегодня пытается под лозунгами «Хватить кормить Кавказ» развалить Российскую Федерацию. И, наконец, чтобы призвать – люди будьте бдительны, не позволяйте  манипулировать собой. Сохраним  и укрепим дружбу народов, единство нашего великого многонационального Отечества — России.

Очень надеюсь, что эту работу продолжат другие и сделают ее лучше меня. Правдивая история о судьбах народа Чечено-Ингушетии в тяжелые годы «эпохи перемен», и о народных депутатах Чечено-Ингушской АССР (депутатах девятого созыва) – настоящих патриотах СССР и России, должна быть обязательно написана.